Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим - Страница 119

119

Господарь давно уже ерзал на стуле, явно кипя желанием возразить, но доселе удерживался: раздражать царя, сбивая совет с жесткой канвы регламента, вредно для своего интереса. Однако мера его терпения исполнилась. Он вскочил с места:

— Скоро же позабыли вы, генерал, оказанные благодеяния! Впрочем, неблагодарность понятна — чему еще могут научить латинские прелаты?! Иноверцы не в силах постигнуть дух любви, соединяющий православные народы. Освобождение собратьев от агарянского ига — священный долг, превыше всех политических резонов!

Не берусь судить, насколько уместно противопоставлять православных всем прочим христианам в разгар войны с турками, да еще в собрании, на треть состоящем из лютеран. Петр, несомненно, ощутил инородность аргументации князя и поспешил прервать ее поток, с нарочитой суровостью потребовав от меня прямых пропозиций по действиям войск в будущей кампании, на место праздных рассуждений.

— Извольте, Ваше Величество. Первейшим делом считаю укрепление позиций на нижнем Днепре, сия река суть артерия нынешней войны. Затем должно выдвинуть кордоны на Перекоп и линию Буга, от лимана до польской границы. Замирить ногаев, в этих пределах оказавшихся. Непокорных изгнать либо вырубить. Следующим шагом — атаковать Очаков.

— А Керчь тебя совсем не привлекает? Помнится, не далее как прошлой зимой ты рассуждал о мести крымцам за вековые обиды?!

— Государь! Даже истребив весь народ крымский, мы не отомстим и десятой доли того вреда, что он сделал России. Так что принцип "око за око" здесь неприменим, и я был неправ, когда за него ратовал. В политике лучше отстранить сантименты и руководиться выгодой. Земля, конечно, превосходная: если Ливония — кусочек Германии в пределах Вашего государства, то черноморский берег Крыма — кусочек Италии. Но в настоящее время дальше Перекопа идти не стоит: увязнем надолго и безнадежно, поскольку не сумеем поддерживать необходимый перевес в силах. Для успешной борьбы за полуостров надо прежде населить пустыни, к нему прилежащие, дабы иметь близкий источник провианта и место расквартирования войск. Бугско-перекопская граница на обозримое будущее вполне достаточна, ибо удобна к обороне от крымских набегов. Завоевание пустой степи не потревожит ничью зависть и не может быть поставлено в предосуждение Вашему Величеству со стороны держав европейских. Если сверх того удастся получить Очаков, я буду считать наилучшие наши оппортунитеты исполненными. Здесь нечего выдумывать. Планы, что строились в прошлую войну, трактуют сии аспекты во всем многообразии: от скромных притязаний на удержание днепровских городков, кои до конца отстаивал покойный Емельян Игнатьевич Украинцев, до несбыточных мечтаний о завоевании всего ханства и выселении татар в Анатолию. Буде обстоятельства возблагоприятствуют, и Священная лига вернется к жизни, война сделается продолжением прежней, после пятнадцатилетнего перерыва. Тогда наша сфера действий — к востоку от Днестра. Если же останемся без союзников — лучше поторопиться с заключением мирного трактата.

Теперь полуоборот к Кантемиру:

— А что касается ваших упреков, Altesse Serenissime — искренне вам благодарен за заботу и готов отплатить любым способом, не идущим в ущерб России и ее государю. Мне всего лишь хотелось сказать, что судьбу Молдавии надлежит определять совместно с императором и королем Августом, если не желаем поссориться с ними.

Поклонившись, я сел на место с чувством полной душевной опустошенности. Тяжко переступать через свою мечту. Но с точки зрения государственного интереса рисковать приобретениями на Балтике ради возможного — всего лишь возможного — успеха в Причерноморье нельзя, и государь никогда бы не пошел на это. Наверно, из-за разлада между умом и чувством соображения мои были высказаны без должного риторического блеска, способного придать им убедительность. О многом вообще пришлось умолчать, чтобы не занимать время несоразмерно рангу. Однако главные вопросы прозвучали, и задан практический тон обсуждению: выбор между днепровским и молдавским вариантами кампании, союзники, деньги, провиант, — деловая сторона войны получила преобладание. "Агарянское иго" больше не поминали. К вящей моей гордости, фельдмаршал поддержал меня во всех пунктах. Господарь совсем помрачнел: даже немного жаль его стало. Он, в сущности, не враг ни мне, ни России. Просто хотел, прикрывшись высокими словами, запрячь великую державу в оглобли своих мелкодинастических целей. Не удалось. Воевать за его воцарение в Яссах не желали и самые дружественные князю генералы. Самое большее — предлагали дать денег, чтобы нанял сердюцкое войско. Дескать, раз молдаване так преданы Кантемиру, как он уверяет — пусть сами на трон и сажают.

Примерно через неделю Петр, осмотрев фортификационные работы и посетив напоследок киевские монастыри, намерился уезжать. Ко мне прибежал молодой дворянин, царский денщик. Царь зовет! Я проскакал через весь город только затем, чтобы услышать из высочайших уст краткую фразу, которую, на мой взгляд, можно было передать и запиской:

— Собирайся. Со мной поедешь.

БЕСЕДЫ И СУЖДЕНИЯ

Границы российские отстоят от Киева лишь на день пешего пути, в западном направлении — еще наполовину меньше. Если примыкающая с юга Белоцерковщина непонятно, кому принадлежит: номинально польская, она сохраняет казачий уклад, не признает власть республики и грозит ей гайдамацкими набегами, — то по другую сторону католики уже успели позабыть бунт десятилетней давности. Они увлеченно делят украинскую землю и грызутся меж собой за недвижимое имущество. В Бердичеве, к примеру, "босые кармелиты" ведут бесконечную тяжбу с наследниками графа Тышкевича, отстаивая подаренный нищенствующей братии замок. Мечта о реванше против ненавистных схизматиков пронизывает всё: небольшой городок Житомир служит столицей… угадайте, какого воеводства? Разумеется, Киевского! А воевода Иосиф Потоцкий, ярый партизан Лещинского, разбитый под Конецполем, ушел со своими людьми в Турцию и там интригует против русских.

119