Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим - Страница 247

247

- Сколько же у нас кораблей годных?

- Без оговорок - один: 'Старый орел'. Выстроен в девятом году, в запрошлом - тимберован.

- А с оговорками? В Петербурге мне толковали, что двадцать.

Лучше не называть, кто толковал. Оспаривать августейшее мнение вице-адмирал не станет, а правду слышать хочется.

- Вздор, Александр Иванович. Это на бумаге. На самом деле - 'Крепость', коему четверть века, давно лежит килем на грунте. Сохраняют его по указу: для славы, что был в Константинополе. 'Гото Предестинация' и 'Оут екетбом' тоже исправлению не подлежат; просто никто не осмеливается разобрать оные на дрова, ибо государь своими руками их строил. 'Шхельпот' обращен в блокшив, хоть какая-то польза. Прочие корабли, кои моложе пятнадцати лет, надо смотреть: на которых, как мне докладывают, шпангоуты и кильсон поражены сухой гнилью - с теми ничего не сделаешь. Дешевле новые построить. Еще есть галиоты, шнявы и бригантины числом до полусотни, большей частью ветхие. В брандеры годны, а больше ни на что.

- Матвей Христофорович, флот жалко. Военный корабль, не бывший в бою - что девица, до старости не изведавшая мужской ласки. Первопостроенные суда сгнили без дела; ныне второе поколение догнивает. Кои впредь будут заложены - ту же судьбу обрящут?

- В гавани стоят - жалко, а сгорят или утонут - жалеть не станешь?

- Если хотя бы поровну разменяем на неприятельские - нет. Лучше пусть турки утопят, чем на дрова. Немедля занявшись поправкою, какое число можно изготовить к бою?

- Уже занимаются. Много ли успеют сделать, не ведаю: Измайлов отговаривается, что провианта для плотников нет.

- Найду провиант. За счет своих ресурсов. Только скажи, на сколько душ готовить и в какой срок. Чего еще нужно - говори. Леса пиленого, гвоздей, солдат в работы?

Довольная улыбка осветила твердокаменное лицо вице-адмирала. Похоже, мы с ним поладим - значит, есть шансы на успех.

После сей беседы в Троицк на Таганьем рогу отправились триста корабельных плотников во главе с Ричардом Козенцем - лучшим морским архитектором России, недавно получившим капитан-командорский чин. Сам я рассчитывал еще недели на две задержаться под Воронежем, устроив пункт сбора идущих с севера полков, однако прибыл курьер от Голицына с известием, что война султаном объявлена. Пришлось изменить планы и ехать в Азов немедленно. Вице-адмирал остался наблюдать за постройкой и снаряжением прамов, а также встречать едущие из Петербурга судовые команды, чтобы спуститься к морю с полой водой.

Регулярная пехота, из-за неразумного расквартирования, могла быть сосредоточена не раньше середины мая. До того времени, ежели неприятель учинит наступательные действия, только гарнизоны и ландмилиция способны к отпору. Посему военное правление на юге следовало начинать с объезда линии. Царь не обманул: поселенцы и впрямь избежали тлетворного вмешательства его приближенных. Людей сберегли, установленный когда-то регламент сохранили. Ну, может, с неизбежными и допустимыми отклонениями от писаных правил. Замысел исполнился в главном: их совершенно не требовалось принуждать к службе. Крестьянский достаток легко сочетался с воинской готовностью. Многие мужики только здесь и узнали, что значит жрать досыта. Добротные дома, упитанная скотина, необмолоченный хлеб в скирдах, бабы в покупном, а не домотканом, стайки светлоголовых ребятишек... Что сие благолепие надобно защищать, равно от Крыма и от Петербурга, понимали все. Слава Богу, Румянцеву хватило ума не трогать беглых! Иначе булавинский бунт показался бы детскою игрой. Меня встречали не с фальшивой радостью, изображаемой перед грозным начальством, но с искренней: 'нашего генерала' вернули - можно не опасаться удара в спину. А крымцам - ужо покажем!

Последние год или два извечные неприятели много чинили зла военным поселенцам. Словно нарочно доказывали, что их надо ненавидеть больше, чем собственных 'бояр'. То посты втихую вырежут, то хлеб спалят, то баб на покосе утащат. Каждое нападение становилось известно по всей линии. Хан честно пытался хранить мир с Россией - и тем стяжал презрение подданных. Беи грустили о старых добрых временах, вспоминали прежние доходы от продажи ясыря и всячески против Саадет-Гирея интриговали. Воевать собственную, без ханского позволения, войну с неверными стало у крымской знати хорошим тоном. Задумываться при этом, что закон сабли, применяемый к христианским народам, может обернуться против них самих, слугам Магомета не полагается.

Сии набеги, причинявшие не столько урон, сколько обиду, с моей точки зрения были скорее полезны. Ничто так не взращивает боевой дух. В каждом ландмилицком полку спрашивали, когда же наведаемся ответно в гости к басурманам. Терпение и дисциплина, отвечал я. Приготовиться надо.

Приготовления на суше опирались на прочный фундамент, заложенный мною четыре года назад, и ничего сверхъестественного, в общем, не представляли. По плану кампании, основным считался корпус Голицына, мне же отводилась вторая роль. Вот на море... В скрывающей горизонт дымке таились смутные, неопределенные возможности, при вдумчивом использовании (и при благосклонности фортуны) позволяющие выйти далеко за пределы обычного. Россия - страна чудес, и чудеса начинались прямо в Адмиралтействе: силы неприятельского флота были хорошо известны, собственного - покрыты мраком.

Сколь длинна окажется наша боевая линия, не ведал и сам Козенц. Тимберовка слишком зависела от подвоза материалов. При маловероятном условии, что задержек не произойдет, к концу лета от десяти до двенадцати кораблей привели бы в относительную исправность. Еще четыре или пять годились только для обмана врага, и даже в тихом Азовском море могли затонуть в любой момент. Девять больших прамов, по огневой мощи не уступающих смоллшипам четвертого ранга, предполагалось сплавить по Дону нынешней весною - но окажись вода низкой, все они застряли бы на речных отмелях до будущего года. Только гребная флотилия не таила неожиданностей: примерно на такое я и рассчитывал. Галер, полугалер, скампавей - немного и в плохом состоянии. А много - запрещенных указом о староманерных судах стругов, совершенно подобных днепровским чайкам. Строители сих суденышек жертвуют прочностью ради легкости и быстроходности. Помню, как мучился десять лет назад: даже под трехфунтовую пушку требовалось усиление набора. Теперь этого не надобно, ибо употреблять их в артиллерийском бою с турецким флотом решится только безумец.

247