Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим - Страница 180

180

Любителям натуральной философии чужда волокита: не прошло и недели, как меня любезно пригласили в дом на Флотской улице, лет семь назад купленный специально для собраний. Почетным иностранным гостям принято давать место за большим столом, предназначенным, кроме них, только для президента и двух секретарей. Прочие разместились вдоль стен. В Обществе гораздо больше лиц, интересующихся наукой по душевной склонности, нежели по роду занятий, поэтому заседания ведутся на английском языке. Разумеется, мне позволено было пользоваться латынью - но прежде обсуждались какие-то иные дела. Не прислушиваясь по незнанию здешней речи, я предпочитал разглядывать окружающих.

Собственно, меня интересовал один президент.

Для столь почтенного возраста (ему шел семьдесят седьмой год) он выглядел прекрасно. Очень светлая кожа, гладкая, как бывает у людей, обладающих чистой совестью и отличным пищеварением. Чуть полноватое лицо. Длинный нос, свидетельствующий, по народной примете, о большом любопытстве. Чисто выбритый и по-английски тяжеловатый подбородок. Белоснежная прядь волос, выглянувшая на виске из-под старомодно длинного парика. И главное - глаза. Ни тени старческой усталости во взоре. Спокойное внимание, исполненное достоинства и скрытой силы. Он управлял собранием с привычным искусством, удивительно деликатно, но вспоминались слова герцога де Ларошфуко: 'похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого хватает твердости характера иной раз быть злым; в противном случае доброта говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли'.

Сэр Исаак Ньютон умел быть тверже алмаза. Мне рассказывали, как он вешал фальшивомонетчиков во время 'Большой перечеканки', двадцать лет назад. То есть вешал, разумеется, палач - а тихий кембриджский профессор, только что назначенный смотрителем Монетного двора, ловил преступников и поддерживал обвинения в суде. Что его много раз грозились убить - это мелочи. Мошенники действовали сплоченной шайкой, располагали громадными средствами и пользовались покровительством весьма высоких персон. Они перешли в контратаку: обвинили смотрителя в злоупотреблениях и некомпетентности, и даже в том, что монета подделывается с его ведома. Негодяи добились парламентских слушаний по этому делу. Не на того напали! Ньютон окружил их множеством шпионов, докладывающих о каждом шаге неприятеля, а уж выстраивать факты в систему доказательств ему не было равных. Главный противник ученого - Вильям Шалонер, человек по-своему незаурядный, наконец доигрался: гуманный английский суд приговорил 'повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он ещё не умер, оскопить, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском Мосту'. Но другие не унимались. В анонимном памфлете того времени поминался 'кровавый палач, придумавший закон тяготения, чтобы вешать невинных людей...'

- ...Ваше Сиятельство!

- А?

- Пожалуйста, сэр. - Секретарь вернул меня к действительности. Мой выход.

Слуги вынесли небольшой столик, наподобие ломберного, и заранее приготовленную громоздкую подставку для маятника, с туго натянутыми мерными нитями. После краткого вступительного слова я достал из кармана железный шарик на тонком шелковом шнурке, привязал и пустил качаться, отсчитывая, через сколько циклов размах колебаний уменьшится на один дюйм.

Очень ньютонианский опыт. Именно посредством маятника Ньютон (тогда еще не сэр) определял сопротивление воздуха, воды, спирта и даже ртути. Сославшись на 'Начала', я предположил возможность измерить аналогичным способом плотность магнитного флюида, который многие ученые уподобляют жидкости.

И впрямь, над магнитом движение затухало втрое быстрее.

- Фундаментальная трудность, уважаемые джентльмены, только в том, что магнитная сила быстро убывает при удалении от полюса магнита, тогда как любая жидкость, в пределах точности измерений, однородна. Впрочем, можно предложить методы измерения и расчета, позволяющие обойти это обстоятельство: общими принципами такого подхода мы обязаны главе сего достопочтенного Общества...

Живой интерес в глазах сэра Исаака, старческий румянец, разгорающийся на щеках... Ему определенно понравилось! Правильная интерпретация опытов немало значит: позже я узнал, что секретарь, обязанный обозревать научные журналы, видел мое сообщение в Journal des savants, но, едва глянув на прибавленный издателем комментарий - отмел, как картезианский вздор. Войны научных школ бывают иной раз не менее ожесточенными и затяжными, чем между государствами.

Сегодня мой день. Если поставить на этом точку - результат уже можно считать блестящим. Но мне нужно больше. Пора начинать решающую атаку!

- Есть два рода опытов. Одни подтверждают, опровергают либо уточняют существующие предположения, лежат на грани между известным и неизвестным, помогая все дальше оную отодвигать. Другие самый изощренный ум объяснить не в силах, ибо они представляют неожиданный скачок в область неведомого. Не будет ли кто любезен одолжить мне гинею? Разумеется, у меня есть свои, но хотелось бы полностью устранить любые сомнения относительно состава металла...

Кто в Англии главный по деньгам? Все взгляды обращаются к Ньютону, он улыбается (редчайший случай, впору записывать в анналы!) и достает из-под мантии кошелек. С поклоном приняв тяжелый кругляш, заменяю им железку.

Слышно, как бьется о стекло разбуженная весенним теплом муха. Золото бросает соблазнительные блики, пересекая проникший через высокое окно солнечный луч.

180