Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим - Страница 15

Профессор не стал брать королевский патент, а предпочел договориться с чиновником, курировавшим арсенал, о передаче изобретения казне за вознаграждение: нам деньги требовались быстро. Еще и сейчас оружие с такими замками делается иногда во французских мастерских. А тогда мы были довольны, что сумели частично расплатиться с долгами и запастись топливом и одеждой на зиму. У меня очень прибыло уверенности в себе. Так первая, пусть маленькая, победа поощряет к дальнейшим усилиям.

Я полностью вернулся к своим обыкновенным занятиям, но каждый свободный час посвящал оружейным изысканиям. Теперь у меня был замок многократного действия. Составной ствол тоже получался, только после опытов в железе мне показалось лучше перевернуть все наоборот: длинная часть была закреплена жестко, а зарядная переставлялась, будучи в пять раз легче и короче. Сопряжение их делалось конусным, с кропотливой притиркой поверхностей мельчайшим наждачным порошком, чтобы огонь не прорывался в щель. Способов скрепления частей было даже слишком много: некоторые я нашел в старинных книгах, другие придумал сам, оставалось их испытать и выбрать наилучший. Но на пути к успеху стояло непреодолимое препятствие. Каким образом устроить пороховую затравку, чтобы не подсыпать ее каждый раз при замене зарядной части? Необходимость манипулировать пороховым рожком портила все дело, желаемая частота стрельбы никак не получалась. Первый испробованный мною вариант заключался в прикреплении сверху к пистолетному замку коробочки, вроде табакерки, с затравочным порохом, в которой при взводе курка приоткрывался клапан. То же самое, что делает стрелок руками, выполнялось механически. Я долго бился над улучшением этой конструкции, коллеги по университету привыкли видеть меня с подпаленными бровями и париком, потому что надежно защитить коробочку от огня при выстреле никак не удавалось. Отчаявшись в успехе, бросил все. Несколько времени спустя был сделан второй подход, не столь примитивный.

Похоже, что ум человеческий, подобно хитрому рабу, действует иной раз тайком от хозяина. Я вовсе не собирался заниматься оружейными инвенциями, когда в голове моей родилось новое решение. В запальное отверстие зарядной камеры надо вставить короткий отрезок фитиля, содержащего в сердцевине пороховую мякоть. Выступающую наружу часть следует распушить для улавливания искр, и если волокна будут хорошо пропитаны селитрой, подсыпать порох на полку не потребуется. Перед моим мысленным взором возникли готовые, снаряженные порохом, пулями и затравочными фитильками зарядные части в кармашках на поясе стрелка, цепляемые к стволу в мгновение ока. Понятно, что потребуется долгий ряд опытов, но я был к этому готов.

Вначале запальное отверстие просто рассверливалось на половину его глубины, позже я придумал специальные оправки, по форме напоминающие перстень и прижимающие фитиль к запальнику снаружи. Состав зажигательной начинки фитильного шнура был главным предметом опытов, основой служил порох с уменьшенной долей угля, я полагал, что материал волокон может отчасти заменить уголь. Чтобы порох не осыпался, пробовались различные сорта клея, разведенные на чистом spiritus vini во избежание сырости. Два важных недостатка нового способа стрельбы обнаружились сразу: задержка выстрела после нажатия на курок и удручающе большая доля осечек. Собственно, правильнее будет сказать "малая доля выстрелов", ибо оружие срабатывало меньше чем в половине случаев. В начале опытов — значительно меньше. Возник вопрос оценки успешности рецептуры затравок: по совету профессора, я решил считать количество осечек на сотню нажатий курка, это исключало случайности, хотя увеличивало расход пороха, денег и времени. Делались попытки подойти к делу и с другой стороны, варьируя способы насечки, закалки и цементации кресала для увеличения количества искр.

Усердный труд не всегда вознаграждается. Опыты сильно затянулись, я много раз переходил от уверенности в близком успехе к полному разочарованию и обратно, приостанавливал дело и снова к нему возвращался, подобно пьянице, не способному справиться с пагубной страстью. Наконец пессимизм возобладал, но я не имел ни мужества признать неудачу после таких значительных усилий и затрат, ни надлежащего повода эти усилия прекратить.

Сейчас, с высоты нынешних знаний, легко объяснить, почему задача не решалась. К частям фитиля, находящимся в отверстии и вне его, требования прямо противоположны. Первая должна представлять, по сути, пороховой монолит для передачи огня заряду, вторая — быть как можно более рыхлой и объемной для улавливания искр от кремня. Улучшая одни свойства, я ухудшал другие, и удивляться следует не тому, что цель не была достигнута, а тому, как далеко я все-таки продвинулся. Напомню, что мне тогда еще не исполнилось и двадцати лет.

Мой наставник взирал на сии труды преимущественно с той точки зрения, насколько они будут полезны для образования юноши, не слишком рассчитывая на прямые результаты. Он, разумеется, мне помогал, но в своей манере, предпочитая подобно Сократу побуждать мыслить, а не навязывать готовые мнения. Его твердое убеждение гласило, что чрезмерная опека губительна для молодых умов, и мне предъявлялись лишь требования не пренебрегать университетской наукой и в меру сил помогать ему в занятиях по службе. Последний год эти занятия заключались в приготовлении боевых припасов для осадной артиллерии.

Весной девяносто седьмого года желанный повод для перемены занятий нашелся. Война с Великим Альянсом явно клонилась к миру, но для придания веса речам дипломатов была предпринята осада важной крепости во Фландрии. Жаль, что в то время я не знал русского языка, вышел бы прекрасный каламбур. Название по-русски звучит зловеще: город Ат. Туда мы и прибыли с осадным парком, чтобы устроить такой же ад, как в Брюсселе двумя годами раньше. Армией командовал маршал Катина, а распоряжался осадой Вобан — два полководца, коим я наиболее симпатизировал. Будучи незнатного происхождения (один — сын парижского чиновника, другой — сын провинциального дворянина, в десять лет оставшийся полным сиротой), оба добились успеха собственным трудом и талантом, и представляли в моих глазах героев, которым хотелось подражать.